В 1931 году, в возрасте сорока одного года, Людвиг Витгенштейн записал в дневнике:
«Быть может, моё имя останется в истории лишь как последняя точка западной философии — словно имя того, кто сжёг Александрийскую библиотеку. Впрочем, такого поджигателя, скорее всего, никогда и не было. Книги древней Александрии, похоже, погибли не в огне, а медленно — от времени и забвения.»
Западная философия, разумеется, не закончилась на Витгенштейне, умершем в 1951 году. В глубине души он и сам в это не верил. Витгенштейн часто позволял себе излишнюю экспрессию в дневниках — особенно когда писал о себе, а делал он это нередко.
Тем не менее он считал, что сумел открыть новый способ решать философские вопросы. И действительно, на какое-то время и в некоторых кругах его влияние изменило саму практику философии. В Тринити-колледже Кембриджа, за статуями Исаака Ньютона и Фрэнсиса Бэкона, на стене можно увидеть мемориальную табличку с надписью на латыни:
«Людвиг Витгенштейн, стипендиат этого колледжа, профессор философии университета с восьмилетним стажем, открыл для многих новый способ философского мышления… и своим примером показал, что разум не должен быть скован ловушками языка.»
В своём «Логико-философском трактате», написанном во время службы в армии в годы Первой мировой войны (1914–1918), Витгенштейн утверждал, что философские проблемы возникают из-за того, что мы «неправильно понимаем логику нашего языка», и стоит эту логику определить, как все философские проблемы исчезнут раз и навсегда.
Позднее его взгляд меняется, он пишет:
«Философия – это бесконечная форма терапии, непрерывная борьба против очаровывания нашего разума языком.»
Задолго до этого Витгенштейн заметил, что дело философии — «успокаивать ум, терзаемый бессмысленными вопросами». Этой мыслью он отозвался на пассаж из «Принципов механики» физика Генриха Герца, изданных в 1894 году. Герц утверждал, что некоторые вопросы о силе и электричестве рождаются из путаницы и отвечать на них следует не прямо, а разоблачая заблуждения, из которых они возникли. «Такие вопросы, — писал он, — останутся без ответа, но наш ум, избавившись от смятения, перестанет их задавать неправомерно».
Основная мысль Витгенштейна состояла в том, чтобы применить эту идею Герца к философии. Он читал Герца ещё подростком и любил цитировать его близким и друзьям, не раз возвращаясь к этому отрывку в своих записях и лекциях. Однажды он сказал, что в этих словах — «всё содержание философии в сжатом виде».
Философские вопросы прежде не считались ни нелегитимными, ни бессмысленными — по крайней мере, самими философами. Так что это был настоящий разрыв с традицией. Возможно, перемены назрели. Как однажды заметил Витгенштейн своему другу:
«Почему философия в век самолётов и автомобилей должна оставаться той же, какой она была, когда люди передвигались пешком или в каретах?»
Когда Витгенштейн впервые приехал в Кембридж (18 октября 1911 года), ему было двадцать два. Он был уроженцем Австро-Венгрии и изучал авиационную инженерию в Манчестерском университете. Поводом для визита стала встреча с философом Бертраном Расселом в Тринити-колледже: Витгенштейна привлекали его работы по логике и философии математики. После того разговора к инженерии он больше не вернулся.
Восемь месяцев спустя Рассел удивил старшую сестру Витгенштейна Гермину, сказав ей:
«Мы ждём, что следующий большой шаг в философии сделает ваш брат».
* * *
Вскоре после смерти Людвиг Витгенштейн стал считаться одним из крупнейших мыслителей века. Однако при жизни он не был самым знаменитым представителем своего семейства. За пределами узкого круга философов куда больше знали других Витгенштейнов — прежде всего его отца, венского промышленника Карла Витгенштейна, умершего в 1913 году, и брата Пауля, пианиста, чья международная карьера началась в 1920-е годы.
В 1913 году журнал The Economist назвал Карла Витгенштейна «самой выдающейся фигурой в истории австрийской промышленности». Широко известный как «Австрийский Карнеги», он вёл провокационные колонки в газетах и выступал с речами перед американскими бизнесменами. Дома такая слава делала его мишенью венского сатирика и критика Карла Крауса, чей журнал Die Fackel изображал Витгенштейна как жулика-спекулянта и эксплуататора рабочего класса. Краус сравнивал его с печально известным американским шоуменом Финеасом Барнумом.
Но большинство публикаций о Карле Витгенштейне носили более позитивный характер. Уже на следующий день после его смерти ведущая венская газета Die Neue Freie Presse уделила почти столько же места его меценатству, сколько и деловой карьере. Карл был главным покровителем венского движения «Сецессия» — группы молодых художников, в которую входил и Густав Климт. Группа подчёркнуто не считала себя частью официального художественного истеблишмента. Семейный таунхаус, известный как Palais Wittgenstein, был одним из главных музыкальных салонов Вены. По соседству с Витгенштейнами жил самый прославленный на тот момент венский композитор Иоганнес Брамс, друживший с представителями двух поколений семьи, и он довольно часто заходил к ним в гости.
* * *
В семье было много любителей музыки, но профессиональную карьеру сделал только один из младших сыновей Карла — Пауль. Более трёх десятилетий он выступал на сценах Вены, Берлина, Парижа, Лондона, Нью-Йорка, Афин, Загреба и множества других городов. Он играл с оркестрами под управлением величайших дирижёров того времени – Рихарда Штрауса, Бруно Вальтера (оба были друзьями семьи Витгенштейнов), а также молодых талантов, таких, как юный Леонард Бернстайн и сэр Эдриан Булт.
Внимания мировой прессы к Паулю объяснялось ещё и необычной манерой исполнения: он играл одной рукой. Правая рука была ампутирована ниже локтя во время службы в австрийской армии в 1914 году.
Проявив героическое упорство, Пауль разработал техники, позволившие ему стать концертным пианистом несмотря на травму.
«После первых нескольких мгновений, когда удивляешься, как он это делает, почти забываешь, что слушаешь музыканта, у которого вместо правой руки – свисающий вниз пустой рукав»
писала New York Herald Tribune в рецензии на концерт.
Пауль использовал семейное состояние, чтобы заказывать сочинения для игры одной рукой у Равеля, Прокофьева, Рихарда Штрауса, Бенджамина Бриттена и как минимум четырнадцати других композиторов.
* * *
Когда Людвиг Витгенштейн, младший сын Карла, умер в Англии в 1951 году, в его некрологе The Times ошибочно указала другую семью. Сотрудники редакции, похоже, не знали, что он был родственником Карла и Пауля Витгенштейнов, о которых они уже писали. В некрологе сообщалось: «среди предков покойного был князь Витгенштейн, сражавшийся против Наполеона».
Дальние предки Людвига по отцовской линии были на самом деле немецкими еврейскими купцами, а не воинственными князьями. Они происходили из округа в Северном Рейне-Вестфалии, названного в честь рода Зайн-Витгенштейн, один из представителей которого, князь Пётр Зайн-Витгенштейн-Людвигсбург-Берлебург, действительно сражался с Наполеоном. Еврейская ветвь Витгенштейнов взяла эту фамилию в начале XIX века. Позднее прадедушка и бабушка Людвига по отцовской линии приняли христианство. Как и для многих евреев-неофитов того времени, их настоящей «религией» стала немецкая культура, прежде всего немецкая музыка.
The Times сравнивала Людвига с «религиозным отшельником». Это было почти верно. Он часто искал уединения, много раз уезжал в отдаленный дом в Норвегии, а в последние годы — в безлюдные уголки Ирландии.
В 1919 году он раздал всё своё состояние нескольким своим братьям и сёстрам и с тех пор вел простую жизнь, но непростым образом. Отказаться от той внутренней тревожности, которую он унаследовал от отца, оказалось куда труднее, чем расстаться с богатством, доставшимся ему от семьи.
Больше интересного
После того как Людвиг Витгенштейн более или менее оставил философию – это произошло в конце Первой мировой войны – он получил образование учителя начальной школы, некоторое время работал помощником садовника в монастыре, преподавал в небольших городках сельской Австрии. В апреле 1926 года он оставил преподавание, снова занялся садоводством, а затем два года трудился как самоучка-архитектор – проектирол дом в Вене для своей младшей сестры Гретль.
В 1929 году он вернулся в Кембридж, снова занялся философией, и в основном преподавал там до 1947 года. Оставив профессорский пост, он жил последние годы в пансионах, гостиницах, арендованных коттеджах, останавливался у друзей. Преподавая в Кембридже и ведя аскетичный образ жизни, он часто испытывал соблазн оставить всё и заняться чем-нибудь другим. Среди вариантов, которые он рассматривал были – медицина, психиатрия, физический труд в колхозе в России. Прежде он как-то говорил Бертрану Расселу, что даже подумывает о монашестве.
* * *
Он был бы столь же необычным монахом, сколь и философом. «Я не религиозный человек, — говорил Людвиг близкому другу, — но не могу не смотреть на всё с религиозной точки зрения». Будучи солдатом, он записал в блокнот: «Христианство — единственно верный путь к счастью», однако Иисусом он почти не интересовался, а в церковь не ходил вовсе.
Он находился под влиянием упрощённого варианта Евангелия в кратком изложении Толстого, в котором христианство представлено не как божественное откровение и даже не как исторический феномен, а как «учение, придающее смысл жизни». Витгенштейн часто читал Новый Завет, всё время кружил вокруг него, словно «насекомое вокруг источника света», как он сам выразился почти через двадцать пять лет после первой встречи с Евангелием Толстого. И бывали моменты, когда он молился с пылкой верой. Но непонятно, кому или чему были обращены его молитвы. В 1918 году Гермина писала: «Людвиг не знает внешнего Бога». По мнению друга-католика, он «не принадлежал ни к какой христианской конфессии».
Для Людвига понятие Бога прежде всего означало «мысль о страшном судье». Мучимый собственными недостатками, он стремился к спасению, которое часто выражал через желание быть anständig — порядочным, достойным человеком. Иногда он использовал религиозную лексику, чтобы выразить чувство вины и надежду. Возможно, это объясняет его слова о том, что он смотрит на всё с религиозной точки зрения.
«Я — червь, но через Бога стану человеком.»
записал он в своем армейском блокноте
Он прежде всего корил себя за тщеславие и гордыню. Он сам признавал, что был тщеславен даже в отношении собственных пороков, отмечая в дневнике, что почти ни одно его самобичевание не было лишено чувства удовлетворения от осознания собственных недостатков.
Иногда он был к себе слишком строг, униженно извинялся за пустяки, сетовал на недостатки, которые, скорее всего, замечал только он один. В 1931 году он записал: «Я необычайно труслив и веду себя в жизни как трус на поле боя». На самом деле он не проявлял трусости в бою: во время службы его несколько раз награждали за храбрость.
Тем не менее, если не тщеславие, то по крайней мере удивительная самоуверенность позволила ему двадцатидвухлетнему найти Бертрана Рассела и вести с ним дебаты на равных. Причём в то время Витгенштейн почти не был знаком с философией, не имел никаких академических достижений, кроме берлинского диплома инженера и посредственного школьного аттестата.
Эта самоуверенность определила всю его дальнейшую карьеру. Он презирал мысль о том, что академические правила должны распространяться и на него, он стремился перестроить философию по своему усмотрению. Виртуозная игра на пианино однорукого брата Пауля показала, чего может достичь железная воля Витгенштейна, когда тот решает делать всё по-своему. Их отец был ярким тому примером.
В некрологе Карла, опубликованном в Neue Freie Presse было написано, что его образ жизни был «совершенно оригинален и следовал стилю, созданному им самим», а также что он обладал «врождённым отсутствием уважения к авторитетам и условностям». Но не каждому из Витгенштейнов удалось проложить свой путь. Пауль и Людвиг были единственными из пяти сыновей Карла, кто не покончил жизнь самоубийством.
Фрагмент из книги
«Людвиг Витгенштейн: философия в эпоху самолетов»
Энтони Готтлиба, опубликованной 21 октября 2025 г.
издательством Yale Jewish Lives
Энтони Готтлиб
Писатель, литературный критик, бывший главный редактор журнала «The Economist». Является автором книг «Мечта разума: история западной философии от древних греков до эпохи Возрождения» и «Мечта просвещения: зарождение современной философии».
Источник – LITERARY HUB
Перевод с английского – АТМА
