От редакции: Сегодня исполняется 155 лет со дня рождения Ивана Александровича Бунина. К этой дате мы подготовили публикацию главы из книги Юрия Терапиано «Литературная жизнь русского Парижа за полвека», посвященной юбиляру.
Перечитывая, как время от времени делает всякий любитель литературы, различные произведения И. А. Бунина, я на этот раз как-то особенно почувствовал его короткие рассказы. В них столько концентрации, такая зоркость, такое умение передать — иногда в двух-трех десятках страниц — самое характерное, что невольно вспоминается принцип старой китайской и японской поэзии, требующей в немногих словах дать картину природы, настроение человека и философскую или религиозную идею. Этот поэтический канон как-то сам собой оказался в распоряжении Бунина. Никто из наших писателей в послереволюционное время, если не ошибаюсь, не пользовался этой формой в такой мере, как Бунин, доведший ее до совершенства. Картины природы у него в таких рассказах самой острой, порой неожиданной своей «линией» скрещиваются с человеческими переживаниями, и от соприкосновения их возникает напряженная философски-религиозная нота. Те читатели, которые до сих пор упрекают Бунина в отсутствии «содержания», сами могут убедиться в противном, если перечтут внимательно эти короткие рассказы. Бунин был одарен безошибочным слухом на всякую фальшь, на всякую нарочитость, он больше всего избегал нецеломудренных, легковерных рассуждений «на духовные темы», ненавидел условно-значительные «бездны» и «тайны».
Постоянный отказ Бунина от «метафизики», т. е. от обсуждения «последних вопросов», являлся постоянным предметом спора его с Мережковским и Гиппиус. Но, отмалчиваясь почти всегда в спорах или переводя разговор на другие предметы, Бунин таил про себя тот секрет настоящего искусства, который обычно ускользает от всех анализов и теоретических построений, но открывается в момент творческого интуитивного созерцания.
В человеке и в окружающей его природе скрыта внутренняя правда и многопланная глубина, при правильном наложении этих планов на другой получается вспышка, в свете которой на миг становится доступным подлинное, а не символическое «несказанное». Но процесс такого «наложения» может совершить только настоящий, большой художник, одаренный способностью творческого самозабвения, — тогда в душе читателя остается глубокий, неизгладимый след.
Судя по датам, свои короткие рассказы Бунин писал в два периода своей зарубежной жизни: в 1930 и в 1949 гг. В сборнике «Весной в Иудее» и в «Розе Иерихона» все другие, более длинные рассказы помечены не этими годами, а в сборнике «Петлистые уши» — «Первая любовь», «Обреченный дом» и еще один рассказ этого типа относятся также к 1930 г.
Выразительность и сконцентрированность коротких рассказов Бунина — замечательное явление в нашей литературе. Вот, например, перед нами «Обреченный дом» — старый, двухэтажный, находящийся в самом невзрачном московском квартале, самим видом своим наводящий на мысль о преступлении. — «В таком доме непременно должно было совершиться убийство. Эти линючие стены, эта ржавая вывеска над витриной, это мрачное и загадочное выражение черных окон вверху…» — В доме зарезан часовщик , — и мы понимаем: иначе и быть не могло! — «Смотрю на запертую на замок дверь магазина, под которую натекла с тротуара свинцовая вода, и вспоминаю то, что не раз видел утром, проходя мимо: как тот часовщик, пожилой, невзрачный человек в шубке с вытертым бобровым воротником, отворял свой магазин, и на него тоже капало с крыши и с вывески… Сумерки, лужи, грязные сугробы, впереди, вдоль пустой улицы, могильно горят фонари».
«Роман горбуна», «Идол», «Телячья головка», «Слезы», «Марья» — какая сила, какая динамика, как по-русски в «Пожаре» созерцает гибель всего своего имущества мужик и лишь затем вдруг осознает свое горе. «Бог дал, Бог взял. Мне это все равно, я этого не чую и не чувствую», — говорит он, спокойно глядя на бушующее пламя, и лишь после — «Когда же все догорело, потухло, стал рыдать ирыдал не переставая сутки, лежа вниз лицом в риге возле ворот на цыновке. В темноте, в дыры ворот, сверкали в ней алче пятна солнца, и ходил, ковылял одинокий белый голубок, опаленный на пожаре».
Больше интересного
А вот конец рассказа «Русь» — о старушке, приехавшей с Севера в Москву и рассказывающей о своем крае: «Ее рассказы о родине величавы. Леса там темны, дремучи. Снега выше вековых сосен. Бабы, мужики шибко едут в лубяных санках, на кубастых лохматых коньках, все в лазоревых крашеных тулупах со стоячими аршинны ми воротами из жесткого псиного меху и в таких же шапках. Морозы грудь насквозь прожигают. Солнце на закате играет как в сказке: то блещет лиловым, то кумачовым, а то все кругом рядит в золото или в зелень. Звезды ночью — в лебяжье яйцо».
Вспомним также «Убийцу» (купчиху, убившую полюбовника), «Поруганный Спас», «Святитель», «Сокол» — все это рассказы 1930 года. В «Святителе» превосходно изображен последний день перед кончиной древнерусского святителя, полный религиозной тишины и глубокого ощущения «неизреченной красоты русской души». «Пророк Осия», «Господин порогов» (в Египте имя древнеегипетского Нильского бога), «Un petit accident», «В Альпах», «Легенда»- принадлежат к коротким рассказам, написанным в 1949 году. Самые сильные из них — «Un petit accident» — парижанин, умерший за рулем своего автомобиля на площади около церкви Мадлен во время вечернего разъезда, и «В Альпах» (поражающий удивительным равновесием между всеми его составными элементами), хотелось бы процитировать его полностью, но место не позволяет.
И. А. Бунин был одним из немногих наших больших писателей, судьба которых с самого начала жизни сложилась удачно. Все ему было дано — и происхождение из хорошего рода, и внешность, и огромный талант, и полное признание уже в начале его литератур ной деятельности. Единственным горестным событием в жизни Бунина была необходимость покинуть родину и жить до самой смерти в эмиграции. Но зато именно в эмиграции он написал самые значительные свои произведения, приобрел славу — не только в зарубежье, но и в Советской России, получил Нобелевскую премию и вошел в мировую литературу.
Вспоминаю «Мистраль», небольшую по объему вещь Бунина, впервые напечатанную во «Встрече», сборнике Объединения русских писателей во Франции в 1945 году в то время, когда все проведшие годы войны во Франции свободно вздохнули после испытаний, выпавших им на долю.
Слушая, как шумит «Мистраль» (знаменитый ветер на юге Франции), Бунин, лежа в постели в темноте, ведет беседу сам с собой, с предельной ясностью созерцая долгую творческую жизнь на фоне древнего Прованса, помнящего те дни, «когда миром правил тот, кто в какой-то „стране квадов“, в часы своего ночного одиночества, писал под лагерным шатром о ничтожестве всех человеческих жизней, стран и веков…».
Если бы собрать в одну отдельную книгу все короткие рассказы Бунина, «Мистраль», по своей глубине, мог бы явиться замеча тельным послесловием к ним.
Юрий Константинович Терапиано
(1892-1980). Поэт, прозаик, переводчик и литературный критик «первой волны» эмиграции, организатор и участник ряда литературных объединений Парижа. Окончил классическую гимназию в Керчи (1911), юридический факультет Киевского университета (1916); был знаком с Мандельштамом и Волошиным. В 1917 призван в армию, участвовал в Первой мировой войне; в 1919 г. вступил в Добровольческую армию. С 1920 г. в эмиграции, с 1922 г. – во Франции. Один из основателей и первый председатель Союза молодых поэтов (1925). Постоянный автор газет «Новое русское слово» (1945–1955), «Русская мысль» (1955–1980). Опубликовал шесть сборников стихов, прозу; писал также критические статьи на русском и французском языке. Наиболее известен его мемуарный и литературно-критический сборник «Встречи» (1953), а также составленная им антология русской зарубежной поэзии «Муза диаспоры» (1960). На поэзию Терапиано в наибольшей степени повлияла эстетика «парижской ноты». В его первом сборнике также отразилось увлечение зороастризмом и восточной мистикой, начало которому положило его путешествие 1913 года в Персию.
