«Великий Гэтсби» – символ вечеринок, роскоши и гламура – это лишь одно из множества заблуждений, окружающих роман с момента его первой публикации в апреле 1925 года, ровно сто лет назад.
Мало кто в литературе – да и в жизни – так упорно олицетворяет целую эпоху, как Джей Гэтсби – эпоху джаза. Почти век спустя после того, как он был создан Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом, этот обречённый романтик стал символом декадентских коктейльных вечеринок, фонтанов из шампанского и бесконечного праздника. Оторвавшись от оригинального текста благодаря поп-культуре, имя Гэтсби теперь красуется на всём – от жилых комплексов до воска для волос и лимитированного мужского парфюма (в его составе – ветивер, розовый перец и сицилийский лайм). Сегодня можно отдохнуть на диване «Гэтсби», забронировать номер в отеле «Гэтсби» и даже перекусить сэндвичем «Гэтсби» – гигантской, «прокачанной» версией бутерброда с картошкой фри.
Как бы нелепо ни звучал последний пример, сама по себе идея использовать имя человека, известного ранее как Джеймс Гэтц, крайне сомнительна. Ведь роль блестящего хозяина – всего лишь одна из граней его сложной натуры. Он – бутлегер, по уши погрязший в преступлениях, не говоря уже о том, что он ещё и одержимый сталкер, чьё стремление к эффектности со временем начинает казаться пошлым. Если Гэтсби символизирует возможности Американской мечты, то одновременно он и показывает её пределы: не будем забывать, что его ждёт бессмысленный и жестокий финал.
Недопонимание сопровождало «Великого Гэтсби» с самого начала его существования. Вскоре после публикации романа в апреле 1925 года, Фицджеральд пожаловался своему другу Эдмунду Уилсону: «Ни в одной из рецензий, даже в самых восторженных, не было ни малейшего намёка на то, о чём эта книга». Коллеги-писатели, такие как Эдит Уортон, высоко оценили роман, но, как отмечает критик Морин Корриган в своей книге So We Read On: How The Great Gatsby Came to Be and Why It Endures: «Популярные критики восприняли его как криминальный роман – и остались откровенно разочарованными». «Последняя работа Фицджеральда – провал», – гласил заголовок в New York World. Продажи книги были весьма средними, а к моменту смерти автора в 1940 году экземпляры крайне ограниченного второго тиража уже давно пылились на полках магазинов как нераспроданный остаток.
Роман стал феноменом поп-культуры во многом благодаря Голливуду: термин «гэтсбианский» появился через несколько лет после экранизации 1974 года с Робертом Редфордом (Фото: Getty Images)
Судьба «Гэтсби» изменилась, когда роман выбрали в качестве подарка американским военным. В конце Второй мировой войны почти 155 000 экземпляров специального издания для вооружённых сил в одночасье подарило книге новую читательскую аудиторию. В 1950-х годах, на фоне бурного расцвета американской мечты, роман зазвучал особенно актуально, а к 1960-м прочно утвердился в школьной программе. Сегодня он настолько проник в поп-культуру, что даже те, кто никогда его не читал, чувствуют себя знакомыми с сюжетом – во многом благодаря экранизациям. В 1977 году, спустя всего несколько лет после выхода версии с Робертом Редфордом в главной роли (сценарий написал Фрэнсис Форд Коппола), в словарях впервые зафиксировали слово «гэтсбианский».
Помимо роскошной, хоть и неоднозначной экранизации База Лурмана 2013 года, роман вдохновлял на создание комиксов, иммерсивных театральных шоу. В 2000 году вышел телефильм с Полом Раддом, Тоби Стивенсом и Мирой Сорвино. А с тех пор, как в 2021 году истек срок авторских прав на «Великого Гэтсби», индустрия по его переработке переживает настоящий бум. Хотя идеи вроде «Гэтсби с Маппетами» пока не реализованы (но кто знает?), мюзикл с песнями Флоренс Уэлч из Florence + The Machine всё же был поставлен (и закрыт) на Бродвее в прошлом году. Отдельный, удостоенный премии «Тони» мюзикл The Great Gatsby продолжает идти на Бродвее и готовится к премьере в Лондоне. Писательница Мин Джин Ли и культурный критик Уэсли Моррис написали новые предисловия к юбилейным изданиям романа.
«Великий Гэтсби» вдохновил на создание множества театральных и киноадаптаций (Фото: Alamy)
Да, всё это заставляет поклонников Фицджеральда вполне обоснованно нервничать, но стоит признать, что хотя некоторые из подобных проектов продолжают подпитывать миф о том, что вечеринка в стиле Гэтсби – это хорошая идея, другие открывают текст заново, столь знакомый, что мы часто скользим лишь по его поверхности, не замечая подлинных смыслов и глубин. Взять хотя бы новый роман Майкла Фэрриса Смита «Ник». Речь, конечно, о Нике Каррауэе – рассказчике "Гэтсби", который здесь обретает полноценную биографию. Это история уроженца Среднего Запада, уехавшего воевать в Европу Первой мировой и вернувшегося преображённым – не столько окопными ужасами, сколько бурным парижским романом. Перед переездом в Уэст-Эгг на Лонг-Айленде герой успевает окунуться в новоорлеанское криминальное подполье – импульсивный эпизод, выписанный с фицджеральдовской лёгкостью.
Несбыточная мечта?
Как и многие, Смит впервые познакомился с романом в школе. «Я абсолютно ничего в нём не понял, - признаётся он в беседе с BBC из своего дома в Оксфорде, штат Миссисипи. - Мне казалось, это просто кучка людей, ноющих по поводу вещей, на которые вообще не стоит обращать внимание». Осознание силы романа пришло лишь когда он накануне своего тридцатилетия, живя заграницей, перечитал книгу. «Это был совершенно сюрреалистический опыт чтения, – вспоминает он. – Почти на каждой странице находилось что-то, что отзывалось во мне с неожиданной силой».
Когда он дошёл до эпизода, в котором Каррауэй внезапно вспоминает, что ему исполнилось 30, Смит был потрясён: в нём возник шквал вопросов о том, кем на самом деле был рассказчик Гэтсби. «Мне показалось, что в его прошлом была какая-то серьёзная травма, из-за которой он стал таким отстранённым – даже от самого себя. И тогда мне пришла мысль: было бы интересно написать историю Ника», – говорит он.
В 2014 году, будучи уже публикуемым автором, он взялся за эту работу, не сказав ничего ни своему агенту, ни редактору. Когда через десять месяцев рукопись была готова, Смит узнал, что законы об авторском праве не позволят её опубликовать до 2021 года.
Смит называет ключевым для понимания Ника Каррауэя одно высказывание современника Фицджеральда. «Эрнест Хемингуэй в «Празднике, который всегда с тобой" пишет: «Мы не доверяли тем, кто не был на войне» – и для меня это стало естественной отправной точкой для Ника», – объясняет он.
В своей интерпретации Смит представляет Каррауэя страдающим от посттравматического синдрома и контузии, возвратившимся в страну, которую он больше не узнаёт. Это полная противоположность тому самому бурному веселью с его показной роскошью. По мнению Смита, именно Ник делает роман Фицджеральда живым и читаемым до сих пор.
«Может, дело вовсе не в шампанском и танцах, – говорит Смит, – а в этом ощущении растерянности. Мы не понимаем, где находимся, и всё может рассыпаться в любой момент. Это именно то, что делает «Гэтсби» актуальным для каждого нового поколения».
Уильям Кейн, специалист по американской литературе и профессор английского языка в колледже Уэллсли, согласен с тем, что фигура Ника имеет ключевое значение для понимания глубины романа.
«Фицджеральд рассматривал возможность написать роман от третьего лица, но в итоге выбрал Ника Каррауэя – рассказчика, который стал посредником между нами и Гэтсби», – объясняет он. – «Мы вынуждены воспринимать Гэтсби исключительно через призму весьма специфического мировоззрения Ника, через его двойственное отношение к главному герою – смесь восхищения и строгой критики, переходящей порой в откровенное презрение».
Леонардо ДиКаприо и Кэри Маллиган исполнили главные роли в неоднозначно воспринятом фильме База Лурмана 2013 года (Источник: Alamy)
Как и Смит, Кейн впервые познакомился с романом в студенческие годы. Это были 1960-е – другая эпоха, – но и тогда Нику уделялось поразительно мало внимания. По словам Кейна, все говорили о символизме: легендарном зеленом огоньке, знаменитом автомобиле Гэтсби. Это напоминает нам о том, что в некотором смысле ограниченность восприятия этого культового текста сформирована не только поп-культурой, но и системой образования.
Хотя «Гэтсби» считается великим американским романом, его объем – менее 200 страниц. Невероятно лаконичный стиль легко поддаётся анализу. Ирония в том, что, анализируя произведение, где так важны обман и иллюзии, где поверхностность играет ключевую роль, мы сами, увлекаясь сюжетом, упускаем из виду текстуру его прозы.
Как точно формулирует Кейн: «Размышляя о «Великом Гэтсби», мы должны воспринимать его не просто как повод поговорить о важных американских темах, но погружаться в богатство фицджеральдовского письма, в страницу за страницей. Да, мы должны осознавать его социальное и культурное значение, но прежде всего – возвращаться к нему как к уникальному литературному опыту».
Кейн перечитывает роман каждые два-три года, но, по его признанию, часто думает о нём и между этими чтениями – например, в 2020 году, когда тогдашний кандидат в президенты США Джо Байден, принимая выдвижение от Демократической партии на съезде DNC, говорил о праве стремиться к лучшему будущему. Американская мечта – безусловно, одна из главных тем «Гэтсби», и в то же время это одна из наиболее неправильно понимаемых тем романа.
«Фицджеральд показывает, что эта мечта невероятно сильна, но при этом чрезвычайно труднодостижима для большинства американцев. Она питает в людях великие надежды и стремления, и поразительно, на какие жертвы они идут ради их осуществления. Но для многих эта мечта, желание великого успеха остаётся недосягаемой, не смотря ощутимые жертвы», – отмечает Кейн.
Среди препятствий, по мнению Фицджеральда, – жёсткие классовые границы, которые не способен преодолеть даже финансовый успех Гэтсби. Эта мысль перекликается с настроениями, которые Кейн наблюдает среди своих студентов – своеобразную «меланхолию» по Американской мечте, чувство, усиливающееся из-за расового и экономического неравенства, которое пандемия только усугубила.
С момента первой публикации в 1925 году роман постоянно подвергался неверному толкованию (Фото: Alamy)
Впрочем, не во всём роман выдержал испытание временем. Хотя Фицджеральд ясно дал понять, на чьей он стороне, изображая отвратительную расистскую идеологию Тома Бьюкенена, он неоднократно использует по отношению к афроамериканцам термин «bucks», ныне считающийся оскорбительным. С феминистской точки зрения книга также вызывает вопросы: женские персонажи лишены глубины, инициативы и самостоятельности, они представлены исключительно как объекты мужского желания.
Тем не менее, и эти аспекты открыты для творческого переосмысления. В недавно вышедшем романе Джейн Кроутер «Гэтсби» сюжет перенесён в XXI век с заменой гендерных ролей: теперь Джей Гэтсби – женщина, а Дэнни Бьюкенен – мужчина. А в детективном романе «Гамбит Гэтсби» Клэр Андерсон-Уилер на первый план выходит вымышленная младшая сестра Гэтсби – Грета Гэтсби (игра слов очевидна).
Истечение срока действия авторских прав и столетний юбилей продемонстрировали не только непреходящую актуальность и обаяние текста Фицджеральда, но и его удивительную жизненность. В 27 лет вы откроете для себя совсем другой роман, нежели в юности. Перечитав его в 45, вы словно познакомитесь с новой книгой. То же самое касается авторских прав на произведение. Они никогда не влияли на силу заключённых в нём слов.
Перед финальной правкой «Ника» в 2021 году Смит вновь перечитал «Великого Гэтсби».
«Думаю, этот роман будет постоянно эволюционировать в моём сознании, меняясь вместе со мной», – признаётся он. «В этом и есть величие настоящей литературы.»
Версия этой статьи впервые была опубликована в 2021 году.
Хепсиба Андерсон
Источник – BBC News
(Перевод с английского – ATMA)
