Семь лет спустя после выхода последнего романа Харуки Мураками вновь обращается к читателям – на этот раз с романом «Город и его ненадежные стены», где оживают темы реальности и нереальности, параллельных жизней, которыми мы могли бы жить, и зыбких границ между мирами.
Внимание: в тексте содержатся спойлеры!
«Мне было бы крайне трудно объяснить человеку, живущему обычной жизнью, что я провёл некоторое время в укреплённом городе. Это слишком сложно», – говорит рассказчик нового романа, и тем самым сам Мураками отказывается от попытки объяснить невозможное. Но именно в этом отказе кроется его дерзкий замысел – он всё же берётся за невозможное и приглашает читателя – живущего, скорее всего, «обычной жизнью» – отправиться с ним в это параллельное измерение. Переходить из одного мира в другой, задерживаться, возвращаться, исчезать... Суть романа можно передать, пожалуй, последовательностью этих глаголов. Верные поклонники Мураками – а он по праву считается одним из ключевых писателей XXI века – знают: параллельные реальности и сны наяву давно стали сердцем его вселенной. И новый роман – это ещё один виток в этом вечном путешествии. Но действительно ли он новый?
Возможно, читатели, давно знакомые с автором, поймут, что уже бывали в этом городе. Возникнет то самое ощущение «неуютного узнавания», которое Зигмунд Фрейд назвал Unheimlich – странное чувство, когда знакомое кажется чужим.
В послесловии, где Мураками делится замыслом книги, он ссылается на Борхеса:
«По мнению Хорхе Луиса Борхеса, писатель может по-настоящему искренне рассказать лишь ограниченное количество историй. Мы не в силах выйти за пределы набора тем, которые вновь и вновь повторяем – пусть и с разных ракурсов и в разных формах».
Это замечание оказывается особенно уместным, потому что сюжет романа «Город и его ненадежные стены» – не нов для Мураками. Впервые он появился ещё в 1980 году в рассказе с тем же названием – правда, с разницой в одну запятую, как с иронией уточняет автор. Позднее, в 1985 году, он обратился к этой теме в большом и амбициозном романе «Конец света и край чудес» (La Fin des temps).
Отказаться от собственной тени
Что объединяет эти три произведения? Пространство вне времени – город за высокими стенами, куда можно попасть, лишь оставив собственную тень. Именно в этом городе рассказчик становится «толкователем снов» – причём каждый раз история разворачивается в новой, всё более сложной повествовательной форме.
Если рассказ 1980 года сосредоточен исключительно на Городе, то роман 1985 года строится на двух параллельных сюжетных линиях – каждая существует в своём собственном мире. И лишь одна из них ведёт в окружённую стенами Цитадель. Всё повествование – о том, как эти линии в конце концов пересекутся.
«Город и его ненадежные стены» / The City and Its Uncertain Walls
В романе «Город и его ненадежные стены» отголоски прежнего сюжета становятся ещё тоньше: здесь сам переход между мирами превращается в процесс внутренний, почти неуловимый. Граница между мирами – уже не снаружи, а внутри человека.
Роман начинается с истории юношеской любви. Девушка рассказывает герою, что её настоящее «я» живёт в городе за стенами, а перед ним стоит лишь её тень. Когда она пропадает, остается загадка, и он, чтобы найти её, решается войти в город, пожертвовав своей тенью. Но не остаётся там навсегда – возвращается в мир, становится библиотекарем (а библиотеки – важнейшие места в прозе Мураками), и вновь, спустя годы, преодолевает стену и уходит обратно…
Герой оказывается в непрерывной внутренней неопределённости – кто он: человек или тень? Где настоящий мир, а где его отражение?
«В моей голове бушевала битва между реальностью и иллюзией. Я застрял между мирами – на той самой зыбкой границе между сознательным и бессознательным. Мне нужно было выбрать, к какому из них я принадлежу.»
Но, как это часто бывает у Мураками, герои не выбирают. У них попросту нет выбора.
«Это словно мы бесконечно множим слои предположений, пока в какой-то момент уже не в состоянии отличить их от фактов», – говорит тень.
А герой продолжает:
«Когда я стоял один на белом снегу и смотрел в глубокое синее небо, я вдруг понял, что перестал хоть что-нибудь понимать. К какому миру я теперь принадлежу?»
Этот вопрос становится центральным – ведь «Город и его ненадежные стены» существует, прежде всего, как история: его описывает девушка, затем герой, а затем сам автор. Он – порождение вымысла, воображения, истории.
Но и жизнь героя вне Города – тоже фикция. Её тоже придумал автор. И выходит, что границы реальности размыты – в этой размытости тонет и читатель, и рассказчик: что же по-настоящему реально? Мураками не даёт ответа. И именно в этом – его стиль.
В интервью, которое он дал японской прессе по случаю выхода романа, Мураками говорит:
«Жизнь – это сеть развилок. Я часто думаю: а кем бы я стал, если бы в определённый момент выбрал другой путь? В каком-то параллельном мире я, возможно, до сих пор владелец джазового клуба. Я не могу отделаться от ощущения, что наш мир и какой-то другой – не этот – связаны куда теснее, чем мы думаем.»
И добавляет:
«Сознание и бессознательное. Настоящее — и другое настоящее. Переходы между ними — в этом суть всех моих историй. Писать для меня — это выйти за пределы своего сознания, войти в другое, и тогда сам акт письма и содержание становятся единым целым.»
Именно поэтому «Город и его ненадежные стены» – не просто повторяющийся мотив. Это – воплощенный принцип Мураками: иной реальности, иного времени, иного «я». Это – не просто литературный образ, а сама суть авторского взгляда на мир.
Анн Байяр-Сакай
Почетный профессор японской литературы,
Национальный институт восточных языков
и цивилизаций (Иналко)
Источник – The Conversation
Перевод с французского – АТМА
