Пьеса
Действующие лица:
Власта – единоличная глава администрации Бункера
Техна – технический менеджер Бункера
Муся – обитательница Бункера без определённой должности
Зуля – обитательница Бункера без определённой должности
Ант – первый пришлый
Борг – второй пришлый
Действие Первое
1.
Позади пространства сцены – глухая железобетонная стена с отпечатками досок опалубки. Кое-где из неровного бетона вытарчивают обрывки проволоки, крепившей опалубку при заливке.
В бетоне стены прослеживаются прутья толстой арматуры в опорной конструкции, что арочно сходятся вверху в классической манере клетки попугая. Гигантского.
В центре, вплотную к стене, лист ДСП (180 см х 100 см) положен на невысокие сколоченные из брусьев (5 см х 5 см) ко́злы. Вся конструкция исполняет функции стола. К нему приставлены три стула различного строения. ДСП столешница пуста, если не считать 1 ноутбук с поднятым монитором. Он обращён к мягкому стулу возле левой оконечности «стола». Сам же стул развёрнут к залу.
Вслед за стулом, в левом углу объёмистый шкаф-сейф. Поверх него водружён обрезок рельсы, с которого свисает круглый гонг. На правую стенку сейфа опирается неотшкуренная палка, кора местами выбита.
Чуть правее и выше «стола», в полутора метрах от пола, на стене грубая заплата из листовой стали (60 см х 60 см), приболтованная габаритными гайками.
Сцена пуста, освещение скудно, иногда различаются невнятные скрипы и шорохи…
В глубине, из-за правой кулисы, появляется Зуля. На ней длинный банный халат с широкими полосами, сине-белый. Ноги в тёплых тапках и серых вязаных гольфах в мелкую полоску неясного цвета. Широкая серая шаль на плечах покрыта её распущенными волосами.
Склонив голову к левому плечу, Зуля баюкает младенца, завёрнутого в угол шали.
Зуля. А-а-а́! А-а-а́! Ну сколько ты ещё будешь маму мучить? А-а-а́! Спи уже! Нет? Не хочет маленькая спать? А-а-а́! Нет, совсем не спит, ей только бы вертеться. Сна ни в одном глазёнке. Ну всё! Вот и не спи! Тоже мне! Иди гуляй, раз ты такая!..
Одной рукой она перехватывает ношу поперёк и прижимает спиной к себе. Это большая мягкая игрушка. Глаза чёрно-белой панды обращены в зал, нижние лапы болтаются рядом с концами затянутого пояска на халате.
Выпрямившись и подняв голову, Зуля стоит на месте, смотрит в одном направлении с пандой, но переступает с ноги на ногу, баюкая без слов, по инерции, затем медленно направляется влево.
Поравнявшись с сейфом, она вдруг пригибается, напряжённо всматриваясь за дальнюю кулису, вскрикивает и, зажав себе рот свободной рукой, бросается обратно. На самом краю сцены, Зуля резко опускается на корточки. Съёжившись и накрепко зажмурив глаза, она накрывает свою голову рукой.
После некоторой паузы, Зуля опасливо оборачивается в сторону сейфа, настороженно распрямляется и встаёт. Рука её поглаживает голову панды.
Зуля. Нет! Нет, глупенькая! Это не... Они. Там нет никого. Показалось. Тут только мы одни. Ты и я. Просто гуляем, а... Их тут нет. Тих-тих-тихо, малышка. Не надо бояться. А-а-а́!
Уходит за правую кулису, откуда появлялась.
2.
Из-за левой кулисы появляется Власта – женщина за сорок, ближе к пятидесяти. Волосы заплетены в косу, уложенную короной вокруг головы. На ней куртка камуфляжка в стиле высшего командного состава инспектирующего армейские подразделения на местах дислокации, широкие кюлоты зелёной викуньи до середины икр, парадные чёрные полуботинки.
Внимательным взглядом, она прочёсывает все 360 включая зрительный зал. Берёт палку из-под гонга и направляется к стальной заплате на стене. Проходя мимо стола, дважды пристукивает костяшками пальцев свободной руки по поверхности ДСП. Дойдя до заплаты, она бьёт её палкой. Раздаётся дребезгливый звяк. Власта вслушивается, пожимает плечами, беззвучно произносит “бля!” и относит палку на место.
Сверившись с наручными часами под манжетой левого рукава куртки, она достаёт из правого кармана связку из 2-х больших ключей, вставляет в замок сейфошкафа, открывает и распахивает дверцу. Берёт с верхней полки зеркало с ручкой, овал стекла размером с лицо среднестатистического гуманоида.
Власта инспектирует своё отражение, плюёт на сложенные щепотью пальцы левой руки, поправляет завиток волос возле правого уха, приглаживает левую бровь. Вернув зеркало на полку, она запирает сейф. Ещё раз взглядывает на часы, подходит к столу и вытаскивает средний стул из-под столешницы, оставляя его спинкой к залу.
Садится, перебросив ногу, на него верхом, и достаёт из внутреннего кармана куртки электронную сигарету. Она затягивается, самозабвенно опуская веки.
Власта. (глубоким баритоном, с растяжкой, присущей техасскому говору). Джентльмены! 5 минут назад, я отдал приказ нашим вооружённым силам: нанести ядерный удар по территории противника всеми баллистическими носителями, а также авиацией всех радиусов действия. В данный момент, ведущие телекомпании страны транслируют запись обращения президента к нации, которую мы сделали во время позапрошлогодней конфронтации. Пригодилась таки! Да поможет нам Бог! (Она открывает глаза и произносит своим нормальным голосом). Вот же идиот! (Ещё раз затягивается и, раскосо жмурясь, снова начинает пародировать, на этот раз расплющено отрывистый тенорок). Господа! И товарищи из генерального штаба! Национальная служба безопасности сообщила, что 5 минут назад противник выпустил по нам весь наличный у него ядерный арсенал, поэтому мы начали свою атаку на полчаса раньше. Наши ракеты уже в пути к заранее намеченным целям. Не советую вам звонить своим близким – пусть хотя бы последние свои минуты они проживут не терзаясь тревогой. Руководство страны переводится в режим повышенной безопасности. Лифт в бункер более глубокого уровня находится по коридору налево. Враг будет повержен, победа будет за нами! Ура! Товарищи, граждане, господа...(Власта открывает глаза, возвращаясь к своему голосу). Кретин! Хотя что с них взять? Мужики есть мужики. Дорулевались падлы. Тупой обмен ракетно-бомбовыми ударами перешёл в цепную реакцию общего Армагеддона и – понеслась! Все Кореи, Аравии, Израили… и остальные. Все как один! грянули мочить друг друга всякой хернёй, у кого что было – водородным, ядерным, химическим... «И снова бой, покой нам только снится!» Уря-уря-уря! Грёбаное мужичьё… Нет, ну может, кому-то из них и доходит:
– Братва! Мы в жопе!
– Ты чё, братан? Опять?!?.
Да не опять, а снова, долбодон… Ну пока врубятся, почешут недобитые затылки – глядь! новый вождёк нарисовался:
– Запад хочет нас поставить на колени!
– Чё? Да мы тот Запад в клочья! Уря! Нас – рать!
А и ведь не догоняют оглянуться и проверить – ты вообще хоть раз с колен своих подымался? За всю свою «осмысленную» жизнь? Или опущен плотно и стационарно на все твои 4 кости?
(Руками делает международный жест для обозначения секса раком).
А тем временем, с той стороны:
– Джентльмены! Восток стремится подорвать наши Западные ценности! Чтобы дети наши носили бурки, а вместо “Отец наш небесный!” зубрили «Капитал» Маркса и цитатник Мао!
– Задавим Восток технологией!
И снова «край на край встаёт войной». Ухх! Рубилово! Стенка на стенку!.
Тьфу! Мужичьё!.
Миром должны править женщины... Хотя и среди нас не каждый день встретишь такую, как Ангела Меркель или такую, как я… Но всё равно: править должны мы… вернее, должны, были. Были!
А теперь поздно – мир-то уж тю-тю! Всё, что осталось – править этим Бункером. Выживать по мере сил и своих способностей, за которые, кстати, я спокойна.
А планета накрылась. Капец приснился этой колыбели миллиардов разновидностей жизни. Всем кранты, хотя пожар затеял "человек разумный", в одиночку. Ну а тех, кто от облучения не вымер, добил год беспрерывной термоядерной зимы, без солнца. Столько пыли и пепла поднято – не пробиться солнышку. Самые счастливчики сразу оказался в эпицентре. Недолго мучились. Вспышка и – нет тебя. Теперь-то, поди, на всём глобусе жизнь сохранилась не больше как в трёх бункерах: два, где сидят президенты без держав, да этот вот наш... Нет, забудь. В президентских за истекший год сто раз уже перепились и друг друга поперестреляли. Придурки!
(Кричит). Из-за вас, паскуд, и мы в Красную Книгу попали!
Ладно, покойникам уже ничего не докажешь, пора дневные пайки к раздаче приготовить.
Вернувшись к сейфу, отпирает и переносит с нижней полки на стол 4 коробочки серого картона. Снова подходит к полкам, воровато оглядывается, прежде чем из дальнего угла переложить себе в карман плитку шоколада в белой фольге.
Власта. Администраторы на ключевых постах обязаны иметь маленькие слабости. Без этого невозможно отличить лицо руководящего звена от той же уборщицы, к примеру. Стаканчик коньяка на сон грядущий или шоколадку с утра пораньше. Главное не перебарщивать, но и блюсти привычку неуклонно. Для закрепления традиционного имиджа в глазах подчинённых. Чтоб он врастал в умы, сердца и прочую их анатомию. Чтоб аж пробирало от картинки мудрого вождя с трубкой в зубах. Чтобы навытяжку вставали при звуках слов “Герцеговина Флор”!
Гитлер-то на чём скапутился? Не обзавёлся недотёпа маленькой привычкой, хоть какой-нибудь, что приводила бы массы в умиление.
Жизнь даётся один раз и надо прожить её так, чтобы умирая могла сказать: “Ты, Власта, была под кем угодно и кем угодно – стервой, сучкой, сволочью, но только не дурой – ни разу!” Ну вот, теперь осталось лишь раздать корм населению, и на ближайшие сутки мои обязанности Бункер-администратора завершены. Будем жить в своё удовольствие, потакать своим маленьким слабостям, заполнять эту прорву «свободного», бля, времени.
(Притрагивается к своей короне из волос). Ладно, детка, ты справишься. Я в тебя верю.
Пересаживается на мягкий стул.
3.
Из-за правой кулисы входит Техна. Одета она в джинсы, поверх рубахи в клетку-тартан – короткий жилет дублёнка нарочито грубого кроя, светло-кремовым мехом внутрь. На ногах спортивные ботинки, на голове бейсболка с длинным козырьком назад, из-под которого выпущен "конский хвост" её прямых волос. Широкая резинка удерживает одетый поверх шапки фонарь-«налобник».
Техна. Привет, фрау Фюрер, как ваше ничего?
Не дожидаясь ответа, подходит к заплате на стене, включает свой фонарь во лбу и сосредоточенно осматривает её состояние.
Власта. У нас фюреро́в всё всегда блестяще: и будущее блестяще, и ничего отполировано до блеска.
Техна. (Не отвлекаясь от осмотра). Угу.
Власта. Ну как там?
Техна. Да вродь должно держать – столько бетона в эту трещину закачала. Но вот что злит – технически – до сих пор не врубаюсь: как она вообще могла образоваться такая, блин, гладкая...
Техна. выключает фонарь, отходит на середину сцены где, прикрыв глаза, катает свою голову по плечам, как делают утомлённые компьютерщики, делает пару поворотов туловищем – ноги на ширине плеч, рывками распрямляя согнутые в локтях руки перед грудью.
Останавливается и замирает, глубоко уронив голову, руки упёрты в бока.
Власта. (Сидя рядом с ноутбуком, которого она не касалась). Техна, стукни по гонгу, пускай уже собираются.
Техна. (Поднимает голову, однако, не оборачиваясь к Власте, смотрит поверх зрительного зала). Я стучать не подписывалась. Пускай тебе медведь в рельсу брякает.
Власта. Что ты тут из себя паханку лагерную строишь? В наших условиях насущная задача – выжить во что бы то ни стало. Выжить любой ценой. И для достижения этой первоочередной задачи мы должны помогать друг другу всеми доступными средствами и даже способами.
Пристукивает ладонью. по столу.
Техна. Кончай митинговать зазря. У тебя даже трибуны нет. Расселась она тут! Командует!
Власта. (Всё так же сидя). А ну-ка не шатай устои! Нечего подрывать наше стремление и волю к выживанию! Видит Бог нас и так уже мало осталось. Он тебя покарает!
Техна. Ух ты! Заход с туза козырной масти! А ну напомни-ка мне, какая в этом бляцком Бункере госрелигия? А? Референдум по этому вопросу ещё не проводила? Тогда запомни как «Отче наш», здешняя религия это – я! Молитесь на Техну, Маму Римскую! Работа всего оборудования держится моей чудотворной силой. Без меня ты даже свой грёбаный вибратор зарядить не сможешь, а засорись канализация – за двое суток утонешь в собственном дерьме.
Я тут пашу, как целый взвод из папов Карлов. Профилактика через день. Генераторы по винтику перебираю. Солнечные батареи Бункера работают тип-топ!
(Прищёлкивает пальцами правой кисти на уровне плеча). А благодарность где?
Власта. Да это ж ты должна «спасибо» говорить! Тебя ведь только пахота и держит на плаву! Трудоголичка ты упёртая! Тебе технические проблемы в кайф, без них ты бы давно с собой покончила.
Техна. Покончить никогда не поздно. Тут интересная проблемка нарисовалась, техническая. Сделать отмычку к этому сейфу, а заодно уж и к замку общего склада.
Власта. Смотри! С огнём играешь, Техночка!
Техна. На бунт машин не нарывайся, Власточка!
Забирает одну из коробочек со стола и уходит.
4.
Справа появляется Муся. На ней длинное синее платье, спортивные тапочки, чёрная вязаная кофта застёгнута на одну пуговицу под грудью, длинноватые рукава слегка наползают на ладони.
Прямые волосы в практичной стрижке до середины шеи.
Муся. Доброе утро.
Власта. (Без слов слегка покачивает ладонь, вскинутую жестом высокопоставленной особы, затем вспомнив что-то). Ты вовремя, Муся. Я как раз собиралась подать сигнал сбора – суточные пайки населению уже на столе. Но сперва скажи мне, ты ведь преподавала музыку, не так ли?
Муся. Да, но это было в другой жизни.
Власта. Жизнь одна, только условия жизни разные. Но не в этом суть… Ты умеешь отличать ноты на слух?
Муся. Он у меня абсолютный.
Власта энергично встаёт, хватает палку из-под гонга, проходит к заплате на стене и бьёт. Металл откликается дребезжащим звяком.
Власта. Это вот какая нота?
Муся. Нота си.
Власта. А какая было позавчера?
Муся. Я не помню… А вы разве спрашивали?
Власта. Как будто я должна помнить! Ладно, проехали. Коробки на столе, бери любую, пайки всем одинаковые, у нас равноправие.
Муся. Спасибо, Власта. Если позволите, я отнесу коробку Зули в её отсек. Она не смогла придти на раздачу, У ребёнка поднялась температура, и Зуля очень переживает, не хочет оставлять малышку, а я не хочу, чтобы она осталась голодной ещё на сутки.
Власта. У Зули не все дома, что не мешает ей быть хорошей уборщицей. Но ты-то с какого перепугу её панду ребёнком называешь?
Муся. Мне Зулю жалко. Без панды она бы вообще ума лишилась, а может и не только она.
Власта. И кто бы тут ещё чокнулся? Игрушка?
Муся. Нет. Это про меня. Я была в группе дежурных в ночь, когда она тут появилась. Правда это случилось зимой, когда день не отличался от ночи. Незадолго до первой волны пандемии.
Власта. В мелочи особо не вдавайся. Но, кажется, мне что-то докладывали тогда.
Муся. Никто уже не верил, что снаружи, за пределами Бункера, могла сохраниться хоть какая-то жизнь. Радиация, космический холод, непрестанные бури, землетрясения чуть ли не каждый день… И вдруг – стук в броню ворот основного туннеля! Грохот! В камерах наблюдения – женщина бьёт камнем в створку входного шлюза! (Качает головой в изумлении). Мы вышли к ней вдвоём, я и Нора. Она во вторую волну пандемии, после вакцинации, умерла.
Власта. Ты не отвлекайся.
Муся. Зулю трудно было понять. Она тащила за собой. Кричала, что на их дом напали. Её младенец там, а её мать защищает внучку. Во время строительства Бункера, Зуля работала тут стряпухой, вот и прибежала сюда за помощью. Мы пошли с ней. На ходу, она рассказала, что за Зиму от всего города остались только 2 семьи, но никого из второй уже не видно больше месяца.
Мы с Норой едва за ней поспевали, эти автоматы такие тяжёлые. Тогда мы ещё не знали, что против... Них оружие бесполезно. Они набрасываются на своих мёртвых, пожирают и... Их количество мгновенно возрастает, чтобы бросаться на врагов, пока всех не прикончат. Радиоактивная зима вызвала... в Них эту мутацию, превратила в коллективную Гидру Лернейскую. А потом... Они не спеша поглощают останки всех и вся, на поле боя. После такой зачистки остаются лишь отполированные кости врагов, да и своих тоже… (Болезненно закрыв глаза, она умолкает, но после паузы рассказывает дальше).
Домик Зули недалеко оказался, на окраине, рухнувшие многоэтажки его не завалили. Она вбежала первой. Мы – за ней: оружие наизготовку, свет от фонарей на наших шлемах скачет по стенам.
Догнали её на кухне, она зажигала свечу. Кричит: «Мама! Помощь пришла!». Оттуда, уже не бегом, а шагом, чтобы не сбить пламя свечки, прошла в спальню и – уронила на пол. В темноте стоит, молча, а за свечой не наклоняется – нашарить, поднять, зажечь.
Тут и мы вбежали, задыхаемся, и тоже, за её спиной – окаменели…
Комнатушка маленькая, ни одного окна, глухие стены. Две койки, шкаф, а под стеной напротив детская кроватка… возле ножек, на полу, белый череп тремя зубами скалится, и весь скелет тоже белый, а правой рукой до сих пор швабру держит, деревянное орудие обороны… Думала от них отбиться… В кроватке тоже косточки белеются… маленькие, словно скелет кошки…
Смотреть невыносимо, я голову задрала, чтоб не видеть, а на стене, над кроваткой, фонарь высветил игрушку, большую мягкую игрушку… на вырост, когда младенчик ходить начнёт…
Хорошо, что Нора до всего этого Армагеддона психиатром работала. Она ту игрушку со стены сняла и дала Зуле, чтобы та там ни на что другое уже не смотрела… Без этой панды, она бы так и окаменела там…
Только так и получилось вывести её оттуда, вот когда мы узнали, что... Они совсем уже не те, какими были до ядерной войны... (После паузы.) Так я отнесу Зуле её пайку?
Власта. Да, без проблем… Хотя... Ещё минуту подожди. (Повторяет свой номер с битьём стальной заплаты на стене). А теперь какая нота?
Муся. До-бемоль той же октавы.
Власта. Сильно изменилось?
Муся. Да нет, почти одно и то же.
Власта. Ну ладно, иди уже.
Муся выходит унося две коробочки. Власта возвращается к сейфу, оттуда грозит палкой заплате на стене, беззвучно матерится.
Поставив палку на прежнее место, она тоже уходит, в другую сторону.
5.
Входит Техна, поверх одежды застёгнут синий халат слесаря. Включив фонарь на бейсболке, она внимательно осматривает заплату листовой стали на стене. Гасит его.
Расстёгивает халат и, глубоко запустив кулаки в его карманы, ходит взад-вперёд по сцене.
Техна. А! К чёрту! Что будет – будет, выше задницы не прыгнешь даже и с шестом...
Придвигает средний стул к столу, развернув его в профиль к залу. Садится, вскинув локти на ДСП столешницу, ноги далеко вытянуты вперёд.
Появляется Зуля в чёрном халате уборщицы, застёгнутом и подпоясанном. Серая шаль увязана за спиной в виде мешка для младенца, как делают некоторые Афро-Азиатские племена. Из мешка торчит голова панды и одна лапа в ухватке за ворот халата. Зуля старательно подметает пол синтетической метлой на длинной ручке.
Техна следит за ней, покачивая в такт с движениями метлы подошвы зашнурованных ботинок, упёртых пятками в пол.
Техна. А здороваться тебя не учили? Или язык проглотила? Эй, Золушка! Алё! Ты глухонемая? (Ухмыляется). Фиг там, всё-то ты слышишь. Просто однозадачная ты. У тебя в мозгах всего одна… нет! не извилина!. одна узкоколейка проложена. Только по ней и катаешь одну и ту же тему…
(Движениями головы и подошв своих ботинок она показывает, синхронно и размеренно: «туда-сюда!»)
Туда-сюда! Туда-сюда! Всего одну! Разве ты человек, если с тобой не то, чтобы посплетничать, а даже и поскандалить не получается? А? Слышь ты! Однозадачная робот «Золушка-01»!.
И зачем только тебя Нора с Муськой притащили тогда… Опаньки! Так выходит, ты тут уже 3 месяца околачиваешься? Но я тебя помню, у меня память цепкая. Когда Бункер строили, ты тут мелькала. Штукатуршей, наверное? Или уже тогда уборщицей? Разделение труда ускоряет процесс производства… Но какой с тебя толк, если тут даже и производства нет?
Хотя, с чисто технической точки зрения, интересно бы знать – как ты умудрилась выжить в развалинах? Целый год! А? Одна на весь город. Как?! Зуля!
Зуля продолжает молча подметать, иногда склоняет голову притронуться щекой к лапе панды у себя на плече, время от времени переставляет совок с длинной тонкой ручкой, собирая пыль.
Техна. Ну да, вопрос не для твоей узкоколейки, извините, пожалуйста… А нас тут под конец Армагеддона оставалось тридцать, все – бабы, женский монастырь. Как-то так сложилось… Теперь вот только 3, ну и ты, приблуда безъязыкая… А что хотела? Две волны пандемии за три месяца… Камера сжигания в крематорном отсеке работала в три смены… Вот этими самыми руками всех их загружала… по одной, но симптомы одни и те же – рожи синие, а по телу пятна, сыпь непонятная… мне откуда знать, я – технарь, тут Власта главный терапевт – объявила пандемию, значит пандемия. А дальше пошло уж как на конвейере – получи вакцинацию и, через два дня, отправляйся в крематорий с посинелой рожей…
Нору жалко, с ней говорить интересно было. Вторую волну пандемии она не пережила, должно быть о чём-то догадываться стала…
Пепел вакцинированных тоже мне пришлось возить в оранжерею, а ты не знала? Полезная добавка в состав почвы, хотя может и не очень… Эт лучше у агрономши спросить, да только та ещё в первую волну грядки собою удобрила. Сразу после акушерки, на второй день. Ну акушерка – хрен с ней, что ей делать в Бункере, если тут одни бабы?.
Вот так, за две волны остались только мы втроём выживать дальше… Как лозунг Власты к тому призывает. А чё? Дело привычное – вон скольких в оранжерею выжили во имя собственного выживания… Но я не при делах, на мне только тех-обеспечение, а банкует Власта.
Зато теперь в коробке с пайком, жевательная резинка через день вложена… Эй, Зуля! Бубле-гум хошь? Как будто она что-то понимает… А вот врёшь! (Хлопает ладонью о своё колено). Я знаю как тебя завести!
Зуля! Эй! Как твоя деточка сегодня?
Зуля. (Не отрывая взгляд от пола и своей работы). Малышка всю ночь температурила. Наверное зубки режутся. Я к ней подошла, говорю: «Ну что ты, маленькая?» А она за мизинец меня пальчиками ухватила. Да крепко так! И – держит, а сама улыбается: «Гу!» – говорит, – «Гу!» Такая малипуська, а уже разговаривает! Любишь маму, доченька? Ты мамочку любишь?. Да?. Ах ты моя хорошая!
Занятая разговором со своей отсутствующей дочкой, Зуля метёт дальше, уходя за правую кулису вместе с совком на тонкой, как трость, ручке.
6.
Входит Муся.
Муся. Здравствуйте, Техна. Вы тут Зулю не видели? Я заглянула к ней в отсек, но её там нет.
Техна. И как тебе не надоест? 3 месяца подряд всё слушаешь, что у её крошки зубки режутся!.. Хотя чему удивляться: мы тут все уже с приветом…
Уборкой Золушка занята, как ей и положено по штатному расписанию, не отвлекай, пусть паёк свой отрабатывает. Разделение труда. Но в чём твоя функция в этом грёбаном Бункере – я так и не врубаюсь до сих пор.
Муся. Может быть, функция моя в том, чтобы показывать альтернативный образ жизни?
Техна. Оба-на! А вот с этого места, прошу изложить поподробнее.
Муся. Чтобы вы, Техна, увидели – жизнь возможна без разложения её на функции, что не обязательно глушить её трудоголизмом. И Власта пускай убедится – выживание не цель жизни.
Техна. А в чём цель?
Муся. Да просто жить, и пускай жизнь ведёт тебя через всё, из чего складывается – боли, муки, радости, счастье.
Техна. Бла-бла-бла… Ты с Вестой 2 сапога – пара, только тематика не совпадает. Та, если заведётся про выживание любой ценой, так и долдонит, аж пена изо рта брызжет. А ты ласковенько дуру гонишь: «Ах, как прекрасен этот ад, в котором, к счастью, меня накрыли все эти боли с муками, где я прекрасно так страдаю!» Но, чтоб ты знала – от болей обороняться надо, с муками бороться, за радости платить, а счастье… Ну вот скажи – давно ты чувствовала себя счастливой тут?
Муся. Сегодня ночью я снова небо видела. Синее-пресинее. А солнце жёлтое, и нет этих багровых туч…
Техна. Эй! Стоп, машина! Это всё сны! Забей на эти мультики. Мешают процессу выживания. Бередят.
Муся. Но разве сны не часть жизни? Без них и без несбыточных мечтаний – что остаётся нам? Выживать... Зачем? Чтобы съесть паёк... Зачем? Чтоб дальше выживать... Зачем? Чтоб съесть ещё 5 тыщ пайков…
Техна. Не тупи! Как будто в той спокойной жизни был смысл? Кроме как набить утробу, накайфоваться до отруба, напялить шмотки помодней, сесть в тачку навороченную. Нате, бляди! Лопайтесь от зависти на мой гламур! Так что со смыслами, подруга, у нас ничья – по нулям.
Единственное, что мне не доходит – на кой ты чёрт понадобилась Власте? Зачем тебя держит до сих пор?
Муся. Не знаю. Наверное, просто её тянет иногда поговорить.
Техна. По душам побеседовать! Да?!. Так нет у неё души, а у тебя не разобрать в чём держится. Ну, скажи, Муся, в какой части анатомии твоя душа сидит?
Муся. Не знаю, я этого не проходила, а просто училась музыке. Но душа есть у всех, не знаю где, но есть.
Ведь вот бывает же, ни с того ни с сего вдруг – хорошо так! А это просто ветер прошумел в ветвях листами, и знаешь – это неспроста, и не простой ветер атмосферный, а дух всем душам весть посылает и – Боже мой! Так радостно тебе.
Техна. Ты где это в Бункере веточку нашла, блажная?
Муся. А нигде, просто вспоминается иногда и – хорошо.
Техна. Ну всё, пора Бункер в режим дурдома переводить – пятьдесят процентов утютю! Полные того! Золушка вообще в отключке, пока про ребёночка не спросишь, а ты на подзарядке от воспоминаний.
Муся. Нет, не только. Даже и тут, в Бункере. Вот мы вчетвером без неба, без деревьев, а иногда прихлынет и – хорошо, как будто ветерок повеял, совсем недолго, кратко, но хорошо так, что глаза жмурятся и ничего больше не надо…
Техна. Меня не завербуешь, мне, как технарю, нужно смотреть материалистично – вот мы, 4 бабы, у каждой своя функция. Власта – завскладом, она же терапевт, я – насчёт чего надо починить или присобачить, ты – мать-исповедница с абсолютным слухом, а у Зули должность, какая и положена всем Золушкам.
Вот только принца ей тут не светит, она здесь в качестве НЗ. Запас жрачки, когда склад опустеет – её съедим. В первую очередь, прежде чем друг дружке глотки перережем. Тебя, кстати, съедим во вторую очередь. Смерти не боишься?
Муся. Смерти бояться глупо – её нет.
Техна. Ну ты точно – тю-тю. Ветерочки она слушает, а покойников не видала!
Муся. Покойникам смерть нестрашна – что она им сделает? И пока жив, бояться её глупо – она наступит, а меня уж нет… Покуда жив, ты с ней никак не пересекаешься, а после – ей тебя уж не достать.
Техна. Выходит, наша бесстрашная Муся не боится ничего! Хочешь я тебе орден склепаю? Национальный Герой Бункера первой степени?
Муся. Боюсь, конечно. Боли я боюсь.
Техна. Боли все боятся, это не в счёт. Но покойники пострашнее будут. Особенно, когда вместе соберутся. Ты их по одной через крематорий пропускала, а они к тебе толпой и – заставляют делать чего и помыслить страшно, лишают воли, такое с тобой делают, что потом, когда проснёшься, ни есть, ни жить не хочешь, одно спасенье – винтики крутить. Так что боль – херня. Я спать боюсь.
Муся. Спать?
Техна. Ну, ладно, не спать боюсь, а… кошмаров.
Муся. А я позавчера каталась на велосипеде. Хоть наяву ни разу не садилась даже. Оказывается, это до того легко и просто! Ты словно бы летаешь над землёй! Невысоко и быстро, будто стриж… Потом мне встретился угловатый дом в два этажа, из серого камня. Это во Франции, я никогда там не была, но знаю точно – Франция.
Дом я обогнула справа, и там дорога резко пошла в гору, но ехать получалось всё так же легко, хотя навстречу сбегал ручей… Но, нет... я не забрызгалась и не увязла в глине…
Техна. (Закрыла глаза и, стиснув виски кулаками, кричит). Заткнись! Сволочь!
Муся. Прости! Я не знала, что тебя так заденет. Я больше не буду. Прости, пожалуйста…
Раздаются отдалённые глухие удары чем-то тяжёлым по металлу. Ускоренным шагом, почти бегом, появляется Власта. Под расстёгнутой курткой видна чёрная блузка с низким вырезом.
Она садится перед монитором ноутбука.
Власта. Что за?..
Удары возобновляются. Власта отпирает дверцу, перекладывает в карман куртки пистолет. Запирает сейф, оборачивается.
Техна. Что это?!
Власта. (Уставясь в монитор ноутбука). Камера наблюдения в тоннеле перед шлюзом показывает какие-то тени.
Техна. ТЕНИ?!!
Власта. Ну, может, люди. Муся, возьми с собой Зулю и откройте засов двери, как только Техна наберёт отсюда код.
Свет гаснет.
Действие Второе
1.
Стул слева от стола выдвинут вперёд и ещё левее. На нём сидит Власта лицом к правой кулисе. Кисть руки глубоко в накладном кармане куртки, которая уже застёгнута до воротника.
Техна стоит возле сейфа, поправляет палку под гонгом. Остальная сцена пуста.
Техна. Сколько их?
Власта. Немного.
Техна. А конкретнее?
Власта. Потерпи, скоро сама посчитаешь.
Техна. По-моему, они выстукивали по воротам три коротких, три долгих, три коротких. SOS. Им нужна помощь.
Власта. Как будто кому она теперь не нужна. Наверно, хотят подать знак своей принадлежности к высшей форме жизни на этой планете. Уж до того разумная, блин, форма, что даже азбуку Морзе изобрела и атомную бомбу… Тихо! Уже подходят...
Входит Муся, за ней две фигуры в тёмнозелёных балахонах химзащиты до самого пола. Капюшоны на головах присобраны вокруг лиц, скрытых масками респираторов и слюдой горнолыжных/мотоциклетных масок. Замыкает шествие Зуля, по прежнему в чёрном халате, но уже без шали и панды, волосы её всё так же распущены. Она и Муся остаются возле правой кулисы.
Фигуры выходят на середину, останавливаются. Шедшая чуть впереди послабляет и сбрасывает капюшон на спину, снимает маску и суёт подмышку.
Это мужчина средних лет. Второй оказывается юношей моложе двадцати.
Власта. Кто вы?
Ант. Меня зовут Ант, а это Борг.
Власта. Садитесь.
Ант разворачивает средний стул, садится лицом к Власте. Переложив маску на колени, он оборачивается к Боргу и делает приглашающий жест в сторону третьего стула. Тот отрицательно встряхивает головой, оглядывается на женщин позади себя.
Зуля делает шаг поближе к Мусе, двумя ладонями охватывает её руку чуть ниже плеча.
Скрестив руки на груди, Муся поглаживает пальцы Зули у сгиба своего локтя.
Власта. Ну, рассказывайте. Как доехали?
Она вытаскивает руку из накладного кармана своей куртки.
Ант. (Усмехнувшись). Дороги нынче ремонтируют из рук вон плохо, а меня укачивает. Так что мы предпочли идти пешком.
Власта. Откуда?
Ант расстегнул свой балахон на груди, запускает руку под ткань. Правая кисть Власты снова ныряет в накладной карман.
Ант понимающе кивает головой и достаёт сложенный лист бумаги, довольно потрёпанный, расправляет его.
Ант. Мы из столицы сопредельной державы. Которая, как и ваша, – бывшая, вместе с их столицами. По прямой, оттуда сюда 400 км, но мы добирались через горную местность, да и по пути случалось всякое… Так что, сегодня 22-й день нашего перехода.
Власта. Но как вы вышли на Бункер? Его местоположение – секретная информация... Бывшая секретная.
Ант. У Борга острое зрение, он высмотрел ваши солнечные батареи, а кабель от них вывел к вам в тоннель.
Власта. Значит, вы заглянули к нам случайно, по пути к другому месту назначения? Куда же именно, если не секрет?
Ант. Куда всех тянет, когда совсем уж плохо? К маме, конечно, чтоб та утешила, чтобы сказала, какой ты сильный молодец, и что всё пройдёт… Мы идём к морю – прародительнице всей жизни на Земле. Осталось километров 50, если провести линию по карте. Для ног в два раза дальше, ну, может, в полтора, что тоже не сахар. (Он складывает и прячет карту). 22 дня тому мы вышли из Бункера № 2 в центре своей столицы. Группа из 10 человек. Остальные 16 решили, что смогут отсидеться, выжить в Бункере. Им ещё не было известно на что способны... Они. Вы понимаете, о чём я?
Власта. Однажды у нас была возможность ознакомиться. В общих чертах.
Муся со стоном вскидывает руки зажать себе глаза. Ант оборачивается, понимающе кивает. Зуля обнимает Мусю за талию, гладит ей плечо.
Ант. (Вздохнув, продолжает). В первый день, пока мы пробирались через руины до окраины, потеряли троих, а Борг утратил способность говорить, порвал голосовые связки криком, плюс шок от пережитого… Всё так наложилось, одно на другое. Теперь вот говорит лишь знаками, правда, Борг?
Борг, приложив ладонь к сердцу, по очереди кивает всем присутствующим.
Ант. Армагеддон, порождение человеческого гения и человеческого тупого эгоизма, не смог полностью уничтожить жизнь. Да, ядерные взрывы, радиоактивная пыль, год зимних ураганов бесследно унесли известные нам виды жизни, но не все. Те, что уцелели, меняются неузнаваемо. Мутируют. Им надо приспособиться к миру, который достался им в наследство. После нас. Земля ещё послужит платформой жизни. Иной. Неизвестной. Как послужила нам, когда ледники посметали динозавров. На смену великанам пришли мы.
Вот только мамонтов мне до сих пор жалко. Задумчивые травоядные в мохнатых шубах. Изничтожены племенем пигмеев, потому что числом нас было больше. И мы умели выстраивать западни, и забивать их сверху камнями.
А теперь пробил... Их звёздный час. Размером... Они не изменились, но вследствие мутации вся шерсть облезла... все эти жуткие складки из морщин. Плодятся прямо на глазах, возможно даже почкованием, вегетативно. Главное – нельзя... Их убивать, иначе те, что рядом набросятся на трупы своих, через минуту почкуются натрое как минимум, и – стая обращается в орду.
Мы этого не знали. Пробирались по ущелью из рухнувших небоскрёбов. Отец Борга шёл замыкающим цепочки, когда… Они напали на него. Он открыл огонь из автомата. Сменить магазин ему уже не удалось. Превратился в живой кишащий ком из их облезлых тел, метнулся пару раз и – рухнул под шевелящимся покрывалом из… Них. Тогда-то Борг и утратил голос, а наша группа, в тот же день, потеряла ещё двоих. С тех пор мы обходили города. Бывшие города. Хотя скелеты попадались и вдали от городов. Белые скелеты. Костей они ещё не научились жрать.
Зуля вскрикивает падая в обморок. Муся удерживает её, Борг подставляет свободный стул. Они усаживают Зулю. Борг, стоя сзади, поддерживает запрокинутую голову Зули с закрытыми глазами.
Муся опускается на колени возле стула, трёт и поглаживает её руки.
Муся. У неё обморок.
Власта. Это временно. (Оборачиваясь к Анту). Продолжайте.
Ант. И мне показалось даже, что среди них уже пошёл процесс зарождения некой иерархии. Не все нападали, несколько особей держались в стороне, типа наблюдая. Животные так не поступают, они подчинены инстинкту. По всем признакам, должность венца природы теперь перешла к... Ним.
Род человеческий сделал всё, что мог в роли гегемона. Исчерпал себя своими собственными руками.
Власта. Что ж, благодарим вас за информацию. Отчасти даже проповедь. По выражению нашего ТехМенеджера, вот этой Техны, умеете гнобить депресняком. Но что вы предлагаете конкретно? Групповую эвтаназию?
Ант. Это дело вкуса. Свободу выбора ещё никто не отменял. Лично я ушёл из Бункера, чтобы кончаться на воле. В любом случае нас всех ждёт логический конец. Правда, прежде утешала мысль, что при своей смертности я – часть вечно живого рода людей, в котором, если повезёт, продлюсь в памяти пары поколений. Теперь же просто доживаю свой пай, а на досуге выстраиваю умозаключения.
Власта. Ума палата, да ключ утерян! Я начинаю понимать мудрость правителей, имевших камеры-одиночки для всяких умников, чтобы не делали гражданам мозги излишней заумью. Однако в данном случае, у вас иммунитет. Иностранец! Как-никак из-за бугра, из бывшей, так сказать, сопредельной державы. А чем вы питались, пока сюда дошли?
Ант. Ели коренья, личинки насекомых. Дождевые черви, как оказалось, любому гурману голову вскружат, даже сырыми. Так что, мы вернулись к рациону наших далёких предков, за исключением шашлыка из мамонтятины. Короче, втянуться можно, и на жизнь хватает.
Власта. Ну вот и чудненько. Наша продовольственная программа рассчитана лишь на обитателей Бункера. Но пару дней вас таки можем подержать. Отдохните, а там уж возвращайтесь на свои хлеба. Вот вам Бог, а вот – порог, как говориться.
Ант. Спасибо за хлеб, за соль, хозяюшка…
Свет на сцене гаснет.
2.
Из-за правой кулисы появляются Техна и Ант. Одет он в джинсы, коричневый свитер ручной вязки, тяжёлые башмаки. Рабочий халат Техны просто наброшен ей на плечи, под ним тонкая водолазка плотно обтягивает грудь, джинсы сменила короткая юбка, вместо ботинок высокие каблуки, бейсболки нет, волосы распущены.
Она ведёт пояснения с жестикуляцией и интонациями флиртующей экскурсоводки.
Техна. Всю зиму пришлось обходиться одними генераторами. Режим строгой экономии. Энергетическая голодуха. Но когда небо стало потихоньку расчищаться, солнечные батареи пошли вливать свою долю. Так что у генераторов теперь скользящий график, чтоб не застаивались. Сам знаешь.
Закидывает правую руку себе на шею, выпячивая груди, левая рука потянулась в сторону, пальцы врастопырку. Халат спадает на пол.
Ант. Вообще-то я гуманитарий, в технике не ахти.
Техна. Так ты и нужен мне для гуманитарной помощи, а технику я обеспечу. Будь уверен.
Погладив его щеку правой рукой, Техна вкладывает большой палец левой себе в рот, с причмоком вынимает, высовывает язык далеко влево. Она прикладывает ладони к своим ягодицам и медленно продвигает вверх по бёдрам, кругообразно поводя тазом в классическом танце стриптизёрш.
Выдвинув средний стул из-под стола, ставит на него ногу в высоком каблуке, продолжая выгибаться из стороны в сторону.
Техна. Тут вокруг масса свободных отсеков, мой гуманный мачо.
Ант. Синьора, вы великолепны. Однако тяготы проделанного пути, как и неопределённость предстоящего, меня, призна́юсь, крепко грузят.
Техна. Ну, это не твоя забота. Я же сказала – техника за мной.
Ант. К тому же, я давно не проверялся.
Техна. В смысле?
Ант. Уже четыре года, как вдовец.
Техна. Как будто кто-то теперь не вдовый. Не комплексуй. Всё будет тип-топ.
Ант. Ну хорошо… Прекратим этот пинг-понг словами. Я говорю – нет. Аукцион закончен.
Техна прекращает свою подтанцовку и прочие ужимки, встаёт на обе ноги, обходит вокруг Анта. Тот не шевелится. Техна останавливается лицом к лицу с ним и упорно смотрит в глаза. Ант выдерживает её взгляд.
Техна. (Врастяжку) Нет, ты не из тех, кто меняет слово. (Кричит) Сволочь! А ещё гуманист называется! А ты знаешь каково женщине стареть? Безнадёжно, без ожидания хоть чего-нибудь? Тут только Власта хорошо устроилась, ей многого не надо, через два дня на третий приносит на подзарядку тот грёбаный вибро-член. Да в гробу я видела такое, сука, выживание!
Я так не хочу, мне весь мужик нужен, не по частям. Не техник, не гуманитарий, не диплом, не должность! А чтобы тёплый был, чтоб обнимал! Чтобы живой! Мне человек нужен…
И что теперь остаётся? Какая альтернатива? Борг? Он от Зули ни на шаг, как щенок на поводке, таскается следом за этой полоумной. Чем она его приклеила? Вот вы уйдёте, а дальше – что? Выживание? Коробочка жрачки в сутки? Пачка жевательной резинки через день? Зачем? Для следующей жвачки послезавтра? Оно мне надо? Блять!
Она плачет прикусив левый кулак. Ант подходит ближе.
Ант. Брось, Техна, оно того не стоит.
Техна. Не боись, перетоптапаюсь. У меня выносливая система. Функционально.
Ант. Я знаю, что сможешь. Ты сильная.
Дружески похлопывает по плечу.
Техна. Тоже мне! Тренер нашёлся! Да пошёл ты!
Ант пожимает её предплечье. Уходит. Свет на сцене гаснет.
3.
Сцена пуста. Справа появляется Зуля, на ней снова полосатый халат и мягкие тапки. На согнутой в локте левой руке сидит панда спиной к залу, морда уткнута в плечо Зули, левая лапа поднята, удерживаясь за левый отворот халата. Выйдя на середину, Зуля останавливается, лицо в болезненной гримасе. Она прижимает правую ладонь к глазам. Замирает.
Из-за той же кулисы выходит Борг, направляясь к Зуле. На нём джинсы, ботинки и красный свитер.
Он останавливается метрах в трёх.
Зуля. (Не открывая глаз). Борг?
Борг беззвучно кивает. Зуля открывает лицо и поднимает голову, не оборачиваясь к Боргу.
Зуля. (Глядя вдаль поверх зала). Зачем ты ходишь за мной, Борг? Это уже просто смешно.
Борг прижимает кулаки к своей груди, потом пальцами обеих рук складывает сердечко, протягивает его в сторону Зули.
Зуля. (Всё так же не оглядываясь). Все так говорят… Сначала…
Борг опускает голову, охватывает рот левой ладонью.
Зуля. Вот и я не знаю. Может оттого, что мы с тобой похожи? Мы оба видели такое, на что нельзя смотреть. Ты видел это собственными глазами, а я в уме… Не знаю что хуже – один раз глазами или каждый день в уме. Но мы оба видели это чересчур сблизи, и это сделало нас… уже не теми… ты лишился голоса, я стала умалишённой.
Борг приближается к ней, кончиками пальцев слегка касается её распущенных волос. Отрицательно качает головой.
Зуля. (Взгляд по-прежнему устремлён прочь). Не спорь, все это знают.
Она опускает голову прочь от него. Борг последний раз прикасается к её волосам, роняет руку и тоже опускает голову. Зуля проходит к среднему стулу, садится лицом к залу. Она по-прежнему не замечает мягкую игрушку, просто удерживает на сгибе локтя. Её правая рука опущена на колени ладонью вверх.
Борг поднимает голову, подходит к Зуле и, стоя над ней, достаёт из кармана и протягивает ей небольшую шоколадку.
Зуля. Вот это да! Откуда? Сто лет не видела!
Борг пальцами изображает на голове корону причёски Власты, указывает на сейф.
Зуля. А-а… начальница раздобрилась… Сказал спасибо тётеньке?
Борг недовольно дёргает подбородком, снимает фольгу и снова протягивает Зуле.
Зуля. Так отвыкла, что даже и не хочется. Разве что за компанию. Ты поровну разломи.
Борг ломает шоколад. Убедившись, что Зуля ест, кладёт себе в рот свою дольку и жуёт, не сводя с Зули глаз.
Зуля. (Проглотив угощение). Раньше шоколад вкуснее был или всё-таки отвыкла. Сколько тебе лет?
Борг трижды встряхивает правый кулак и выставляет три пальца.
Зуля. Ой, пацан! А я уже старушка – на пять лет старше тебя. Я даже ещё мороженое помню. Ты помнишь мороженое?
Борг учащённо кивает.
Зуля. А тут каждый день порошок какой-то. Власта называет его «пеммикан». Не знаю, что оно такое, и знать не хочу…
Борг опускается на колени рядом со стулом, приподнимает её руку и держит в своих ладонях.
Зуля. Отстань ты от меня, а? Вы завтра уйдёте. Насовсем. А вдруг я тебя полюбить успею? Я устала терять любимых. За что мне такое?
Зуля прижимает к груди его голову в профиль к залу. Глаза его закрываются, правая рука поднимается к её щеке, оттуда на плечо – где голова игрушки – перебирает мех.
Она смотрит сверху на его волосы, поглаживая правой рукой его висок.
Зуля. Бедный мальчик! Тебе с машинками играться надо, а не с пандой…
Свет угасает.
4.
Справа от стола, облокотясь правым локтем на торец столешницы, сидит Муся, развернувшись к залу, голова опирается на раскрытую ладонь поднятой руки.
Входит Ант.
Ант. Здравствуйте, Муся. Борга нет в отсеке для гостей. Куда мог подеваться этот несносный парнишка?
Муся. Борг уже не парнишка. Он Зулю полюбил и - очень возможно - она его тоже полюбит.
Ант. Это вы по звёздам гадаете?
Муся. Это видно по их глазам. Похоже, что завтра вы продолжите свой путь уже втроём.
Ант. Только если Власта выделит ей плащ химзащиты, из своих запасов. Его ткань сдерживает запах наших тел, а с утратой волосяного покрова... Их обоняние явно притупилось.
Муся. Вы столько всего про них знаете.
Ант. Методом проб и ошибок. Чаще всего непоправимых. Начальство нужно знать в лицо и слабости их тоже. Теперь... Они занимают вершину пищевой пирамиды. Вне конкуренции. Лет через сто впрягутся в лямку развития собственных цивилизаций, а через пару тысяч лет, вполне возможно, начнут бороздить просторы Вселенной в поисках братьев по разуму.
Муся. Ант, можно вас спросить. Только вы не смейтесь… Что такое Бог?
Ант. (Смеётся). Ну, Мусенька, вы мастерица дать по мозгам. За что?
Муся. Вот вы смеётесь, а мне интересно.
Ант. Тебе лучше не знать. Да и вообще, с чего ты взяла будто мне известно?
Муся. Ну, пожалуйста, вы старше, у вас опыт жизни больше.
Ант. Век живи, век учись, а дураком помрёшь… Никому не дано знать все ответы, срок жизни студента истекает многим раньше, чем успевает хотя бы получебника пройти.
Муся. Ну, хотя бы насколько вы успели.
Ант. А успел я понять одно, что Бог – это Стокгольмский Синдром.
Муся. Я не понимаю.
Ант опускается на средний стул, Муся складывает руки на ДСП, как на крышке парты.
Ант. Дело было в прошлом веке в городе Стокгольме. Грабители ворвались в банк, захватили заложников. Шведская полиция оцепила здание, долго велись переговоры. День? Два? Не помню. Короче, обошлось без жертв. Заложников освободили, нападавшие сдались. Но оказалось, что освобождённые не желают помочь следствию. Отказываются дать показания против тех, кто насильно удерживал их, угрожал их жизням.
По логике вещей, грабители должны вызывать у заложников только ненависть, однако пострадавшие им явно симпатизировали.
С тех пор термином «Стокгольмский Синдром» принято обозначать случаи, когда вполне заслуженную ненависть подменяет симпатия или даже любовь. Почему-то.
Муся. Да, я знаю. Есть женщины, которых бьют их мужья. Порою зверски. А они их всё равно любят. Значит такая ненормальность называется «Стокгольмский Синдром»?
Ант. Ох, Муся! Нормальность или ненормальность – это совершенно отдельная тема. Скажем так, Стокгольмский Синдром – это любовь там, где надо бы ненавидеть. И хватит об этом.
Муся. Значит Бог – это насильник, которого любят, хотя он заслуживает ненависти. Так? Да?
Ант. Почти, но не совсем. Бог – есть продукт для подмены ненависти.
Муся. Ой, мамочки! Только что как будто ясно было, и тут же сразу опять ничего не понятно.
Ант. Я же говорил, что вопрос чересчур кучеряво закрученный, лучше его не касаться.
Муся. Но я хочу ещё. Объясните!
Ант. Всё просто. Если есть продукция, то есть и производитель, выпуск этого продукта-заменителя возложен на любовь. На странную любовь. И, как на всяком производстве, ей нужен инструмент для производства, в данном случае, Бога, а инструмент этот – люди. И что же они такое – люди? Вечные мученики. Блюзы помните? «Всю жизнь страдаю, а под конец – умираю». Видите, как всё перевёрнуто с ног на голову? Не Бог сотворил людей, а они – инструмент сотворения Бога.
Муся. Но почему? Но как?
Ант. Логичней – ненавидеть причиняющего боль и муки. Но если их приносит сама жизнь? Если она неотделима от страданий? Тогда, чтобы жить дальше, ты вынужден подменять ненависть любовью, должен сказать себе, что есть мудрый всемогущий Бог, который знает всё, и всё за нас решит, а муки посылает нам для вразумления, для наказания за плохо выученный урок в текущей или прошлой жизни. А и неважно даже за что, главное – любить Его и ты выживешь... сейчас или попозже.
Любимым ищешь оправданья, любимых хочешь щедро одарять и оттого, спервоначала, инструмент не жалел сырья на свой продукт: Бог с полдюжиною рук, Бог с рогами, Бог с птичьей головой… Инструмент развивался, становился всё заковыристей, сложнее и – вот тебе Бог-невидимка, вездесущий-всезнающий, Бог составленный из трёх запчастей… Да что угодно, лишь бы одолеть любовью ненависть и – дальше жить. Назло всем логикам. И выходит, что Бог – это коллективный Стокгольмский Синдром всего человечества, благодаря которому оно и выжило… ну то есть выживало… на протяжении своей истории... пока та не закончилась.
Муся. (Задумчиво) Послушай, Ант, а что станет с Богом, когда людей совсем не станет?
Ант. Вопрос по существу. Раз нечем продолжить производства, продукт исчезает с полок.
Муся. Или осваивается новый инструмент…
Ант. (Озадаченно). Ну, Муся, ты даёшь…
Свет угасает.
5.
Власта, в застёгнутой куртке-камуфляжке, тронно восседает между ноутбуком и сейфом, стул развёрнут к залу. Гонг позади неё смахивает на нимб.
Техна в джинсах, рубахе и меховом жилете сидит за противоположным торцом стола, лицом к Весте.
Техна. А и если задержатся на пару дней ещё? Что такого?
Власта. Администратор только с виду что-то там решает, но это видимость. Правитель менее свободен, чем зэк в карцере. Он раб своего чина, он делает – что должен, говорит – что обязан, он – при исполнении. Шаг влево или вправо и – в клочья разорвут свои же подчинённые. Их – свора, он – один. Не потянул… не оправдал… в расход его! И – следующий лакей вступает в должность. Пахан накрылся – да здравствует пахан! Слово руководства не меняется – сказано два дня, значит два дня, тут без вариантов. Смекаешь, ТехМенеджер, о чём речь?
Техна. Ты как заведёшься тарахтеть, сама от себя балдеешь, правда? Признайся, я никому не скажу – могила! Останется между нами.
Вбегает Муся.
Муся. Борг! В отсеке Зули!
Техна. Везёт же чокнутым!
Муся. И Зуля с ним! Они оба мёртвые!
Власта. Как оба?!
Техна. Что-о!. Стоп! А ну, скажи! Лица у них сизые? И по щекам сыпь?
Муся. Да…
Техна опускает голову, немо потрясает над ней стиснутыми кулаками, упирает их в стол, затем поднимает лицо и смотрит на Власту исподлобья.
Техна. Пандемия? А?
Власта неловко дёргается, откашливается, напускает на себя официальный вид.
Власта. Да, симптомы совпадают.
Техна упорно смотрит на Весту, но обращается к Мусе.
Техна. Муся, иди к отсеку Зули, подожди у двери, я скоро подойду. Нужно переправить тела в отсек крематория, мне понадобится помощь.
Муся выходит. Техна не сводит с Власты напряжённого взгляда. Та прячет глаза, нервно поправляет волосы.
Техна. С парнишкой понятно – пришлых слишком много, могли бы и ключи у тебя отобрать. Взять власть в свои руки. Подстраховалась ты. Но чокнутую зачем? От зависти?
Власта. Я тебя не понимаю.
Техна. Ещё как понимаешь, администратор-терапевт! Ну, погоди, наш разговор ещё не кончен.
Выходит.
Власта. (Сама себе). Ну что ж, случаются и накладки. От нестыковок даже мы не застрахованы.
Она поднимается и, задрав по-монаршьи голову, церемониально журавлиным шагом пересекает сцену по диагонали. На авансцене Власта разворачивается, чтобы вернуться к своему трону и сесть. Скрещивает ноги ниже колен в манере Людовика 14-го, без соприкосновения. Приподнимает согнутые в локтях руки, что удерживают воображаемые державу и скипетр.Входит Ант. Власта поспешно складывает руки на груди.
Ант. А не боишься, что сейчас сверну твою поганую шею?
Руки Весты вскидываются защитить горло, затем медленно опускаются.
Власта. Нет, не боюсь. Если бы мог, уже свернул бы. Ещё вчера бы совершил правительственный переворот. Администраторы в людях разбираются. Ты из породы беззубок, непротивленцев и прочей дребедени.
Ант. Мразь.
Власта. Ты в состоянии аффекта, мы тебе прощаем. А если есть претензии – в суд подай. Как Председатель здешнего Верховного Суда, могу заверить – иск будет рассмотрен с соблюдением всех юридических норм и процедур. Однако попрошу в течение часа очистить Бункер от своего присутствия – бон вояж!
Ант молча крутит головой.
Свет угасает.
6.
Техна сидит перед ноутбуком, играет в компьютерную игру. Судя по саундтреку, это шутер.
Входит Ант в плаще-балахоне химзащиты, в руках очки и маска-респиратор.
Ант. Вот и всё, Техна. Счастливо оставаться. Набери код, пожалуйста. Мне пора на выход.
Техна бьёт кнопку паузы. Шутер умолкает.
Техна. Кто сказал?
Ант. Техна, не начинай. Время не ждёт. У... Них с полудня до сумерек снижается жизненная активность, перерыв с дремотой. Легче будет выбираться из гостеприимных развалин вашего города. Власта тебя не предупредила?
Техна. Кто такая Власта? Ввиду чрезвычайного положения, власть переходит к искусственному интеллекту – Техна-01, версия Бета.
Ант. Брось, Техна. Прошу тебя по-человечески.
Техна. (Голосом робота). В доступе отказано. Наберите правильный пароль. В доступе отказано...
Ант хватается руками за голову, в отчаянии опускается на стул у противоположного конца ДСП. Его руки падают на столешницу, глаза закрыты, он мотает головой.
Техна победно усмехается, самодовольно прищёлкивает пальцами вскинутой к плечу руки. Затем выражение её лица меняется. Она смотрит за правую кулису поверх головы Анта, рот её распахнулся, тело сотрясает дрожь, руки вцепились в стол.
Из-за кулисы медленно, совершенно беззвучно, появляется фигура с ног до головы закутанная в балахон химзащиты.
Техна. Кто ты? (Зовёт на помощь) А-а-ант!
Ант поднимает голову, проследив её взгляд, оборачивается, затем снова смотрит на Техну.
Ант. Техна, мы все уже больше года на грани, тебе нужно успокоиться, отдохнуть. Набери код, пожалуйста, и я уйду, а тебе нужно лечь и поспать хорошенько.
Техна. Спаать!? (Указывая пальцем на призрак). Кто это?!
Ант. Перестань, Техна. Нет там никого.
Призрак. (Глухим потусторонним голосом). Ты пепел мой не отнесла в оранжерею.
Техна. Борг? Ант! Ты слышал?
Ант безнадёжно машет рукой.
Призрак. Ты пепел мой не отнесла в оранжерею.
Балахон всколыхивается беззвучно приближаясь на шаг.
Техна. Ант! Ант! На помощь!
Призрак. Ты пепел мой не отнесла в оранжерею.
Техна. (Кричит). Нет! Ант! Спаси! Уведи его!
Лихорадочно набирает код клавиатурой ноутбука.
Техна. Уведи! Пожалуйста! Я больше не могу!
Падает лицом на столешницу рядом с ноутбуком, накрывает голову руками. Стонет неразборчиво.
Ант пожимает плечами и торопливо выходит. Фигура беззвучно следует за ним.
Пауза.
Входит Власта, недовольно качает головой над Техной, всфыркивает, толкает в плечо.
Техна. (Вскрикивает) Нет!
Власта. Что нет? А ну давай отсюда! Ишь расселась!
Техна. Ты?. Ты видела? А где… Ант где?
Власта. Ушёл, где ж ему быть. Пойди, задвинь засов.
Техна поднимается, трёт лицо ладонями словно отгоняя наваждение ключевой водой.
Техна. Бр-р! Да пошла ты!
Власта. Ну всё! Всему бывает мера! Ты оборзела через край!
Отпирает сейф, шарит на полках.
Техна достаёт из-под жилета пистолет.
Техна. Не там шмонаешь, шнырь! Техническая проблема отмычки успешно решена, как тебя и предупреждалось.
При виде ствола Власта испуганно отшатывается. Техна прячет оружие под жилет.
Техна. Ладно, не трепетай, шах-шахиня. Живи, я сегодня добрая. И по такому случаю произвожу тебя в президенты и премьеры сразу. Без выборов. Только смотри – особо вирусами своими не разбрасывайся… А впрочем, как угодно – надоела мне вся эта богадельня.
Власта перекладывает из сейфа на стол три картонные коробочки. Одну относит обратно.
Власта. (Недовольно). Муська опять опаздывает. Вот же..
Продолжая неразборчиво бурчать, берёт палку у сейфа и бьёт в гонг. Одновременно с его раскатом, стальная заплата на бетонной стене обрушивается на пол, открыв широкую нору-туннель диаметром в 40 см.
Власта и Техна застыли словно изваяния, обернувшись к норе-туннелю, откуда доносится топот табуна мелких лап, всё ближе и ближе, вперемешку с писком множества грызунов.
Техна. Что?! Обжираться прёте? Живой я вам не дамся!.
Выхватывает пистолет, упирает ствол себе под подбородок, стреляет.
Свет гаснет. В темноте слышен дикий крик Власты. Он глохнет в нарастающих звуках урчанья и чавканья.
Эпилог
Минуя зал, на просцениум поднимаются две фигуры в балахонах-плащах химзащиты. Идущий впереди сбрасывает капюшон, снимает маску с лица.
Это Ант.
Ант. Отсюда будет полегче. Особо не стоит расслабляться, но и париться ни к чему.
Он достаёт из-под плаща сложенный лист карты, расправляет, сопоставляет с местностью, всматривается далеко вперёд.
Вторая фигура тоже освобождается от капюшона и маски. Это Муся.
Муся. Я вот всё думаю – на одной лишь ненависти человек не смог бы пережить всех мук, что выпадают на его долю в жизни, и люди никогда не стали бы инструментом Стокгольмского Синдрома.
Ант. Поменьше напрягайся, побереги силы, философ Муся.
Он складывает и прячет карту. Указывает рукой вперёд и выше.
Ант. Если повезёт, к ночи дотопаем к предгорьям, а завтра, около полудня, вон с той гряды откроется море. Во всю ширь...
Занавес
